Вчера просто хотелось помолчать, подумать. Хатынь – это символ.
Сколько таких было хатыней? Чаще и чаще наши соотечественники, внуки и правнуки
горевших в домах и сараях не только пытаются оправдать палачей, а ещё и сделать
из врага мученика. Самое страшное, что нас уже не просят, от нас требуют
забыть! А наши дети уже и забыли. Оглянитесь на мир вокруг, он уже не пахнет, он
смердит войной и смертью. Эссэ про Хатынь я написал там, в Хатыни, два года
назад. А вонь от горящих домов стала только сильнее. Простить?
Каждый раз в Хатыни я вспоминаю выступления: "они такие же
солдаты", "столько лет прошло, что уж плохое вспоминать",
"это не немцы, это полицаи", "пора простить и забыть". Мне
очень бы хотелось, чтобы все эти компьютерные "всепростители" сказали
это здесь, при скоплении родственников тех, кто сгорел в этих домах заживо.
Дети, почти одни дети. Я бы хотел, чтобы тут были такие популярные у молодежи
очки виртуальной реальности. Так как многим не хватает нынче воображения. И
чтобы там они, погрузившись, увидели.
Как наступает простое мартовское утро, как поют птицы и всходит солнце, и
начинают то тут, то там скрипеть ставни и калитки. Как из труб чистых опрятных
деревенских домов медленно начинает подниматься дым. Как по деревне плывет
запах свежего хлеба. Раздаются детские голоса и смех. Деревня просыпается и
оживает тысячами мирных, домашних звуков уютного тихого быта.
Эти звуки не может убить война. Но война врывается грохотом моторов
грузовиков и бронемашин. Кислым синтетическим запахом сгоревшего топлива
убивает запах хлеба. Вползает, расталкивая тишину, пьяным хохотом десятков
глоток и заполошной, бестолковой стрельбой. Воздух рвет от истошного крика
распятой под солдатами на глазах детей матери. Крик подхватывает визг
застреленной солдатом собаки. Этот визг, захлебываясь в голубом небе, рушится
на землю стоном заколотого немецким штыком старика. Кто направил это штык?
Эстонец, украинец, латыш или поляк? Мне плевать! Они звери! А все звериное
разбудил в них немец, дав в руки этот штык! Немец привел с собой орду зверей,
набрал зверей здесь и дал им право насиловать, убивать и жечь. Деревня корчится
и стонет. Стон превращается в вой!
Я хочу, чтобы "простившие и забывшие" своими толерантными носами
почувствовали запах горящей человеческой плоти, запах перегара, чеснока и
дешевого табака из глоток ржущих у горящего сарая карателей. Чтобы уши навсегда
заложило от воя, превращающихся в головешки детей. Чтобы глаза покраснели от
черного жирного дыма. А потом навечно трафаретом в мозгу "Юзик 2 года,
Рэня 7 лет". Тут, в сгоревшей хате, встаньте и скажите: " Юзик, Рэня,
пора простить наших Европейских партнеров, Вас нет уже давно, а у нас
коммерческие интересы". Скажите и будьте прокляты!
Почему мы молчим у сгоревшей 77 лет назад хаты? Почему мы, не закрывая
глаз, чувствуем дым от пепелищ? Почему в тишине слышим нечеловеческий вой?
Почему даже думать не хотим, чтоб простить? Потому что "забыть",
"простить" и "предать" тут звучит одинаково. Потому что мне
страшно забывать!
Почему здесь пусто? Одна-две машины и редкие туристы. Почему? Почему здесь
нет толп европейских туристов, как у Эйфелевой башни в Париже или у Колизея в
Риме? Почему раз в сто лет они прут сюда миллионными толпами жечь и убивать, а
извиниться, поклониться убитым их предками приезжают единицы? Потому что им
проще забыть! Проще заставить забыть, чтоб потом можно было собрать новые
миллионы убийц и насильников. А отсутствие здесь наших детей поможет им набрать
армию предателей, потому что не будет в их головах и душах Рэни 7 лет, Степы 4
года и других.
Сейчас в моде реклама с клиповым мышлением. Так вот: солнце, голубое небо,
запах свежего хлеба, детский смех, рев моторов, крик, стон, вой сгорающих
людей, запах горящего человеческого мяса и крови, хохот палачей, грохот
пулеметов, черный дым, закрывший небо и солнце, вечная тишина, звон
погребальных колоколов и безлюдие по всей Земле.
Вот что значит простить!