Для мужиков в семье Орловых лес был домом. И маленький Сашка в лес начал бегать, наверное, как только научился ходить. Лес не пугал, лес притягивал и манил. Отец никого из них не учил и не заставлял ходить в лес. Редко брал с собой специально. Но эта любовь, страсть к лесу передалась на генетическом уровне. Все серьезные, взрослые разговоры дома велись после похода отца или брата в лес. Именно из леса появлялись дома интересные вещи. Именно после похода в лес отец что-то рисовал, писал, отмечал на картах и схемах. И с малых лет Сашка знал, что самое ценное, что есть в лесу, это солдатский медальон.

Сейчас уже наступило время, когда люди вспоминают и чествуют ветеранов поиска. Поисковиков, чей поисковый стаж составляет 20,30,40 лет. У Александра Николаевича Орлова поисковый стаж почти 60 лет, беспрерывно. Свой первый медальон он принес отцу, когда ему не было еще и 6 лет. Я подчеркну, это был осознанный поступок! Маленькому Сашке уже тогда было понятно, что в этом небольшом бакелитовом пенальчике заключено что-то очень важное. Важное, для его отца, дяди, брата. Важное для незнакомых людей, которым отец по вечерам писал письма, которые потом приезжали к ним в дом. Тот маленький Сашка, а сейчас Александр Николаевич Орлов до сих пор досконально помнит, где и как был найден тот медальон. Я удивлялся его рассказу. Неоднократно переспрашивал, как мог маленький человек в неполные 6 лет пойти в лес, найти и так все хорошо запомнить. Орлов, усмехаясь, говорил:

-Это сейчас до 30 лет многие - дети, а тогда мы, как ходить начинали, так и работать начинали. Семья большая была, родители работали, старшие дети учились, вот и начинаешь сначала себя обихаживать, потом по дому помогать. Подрос, на двор и хозяйство переключаешься: скотина, дрова, огород. А там вон и лес за забором, куда старшие ходят,- короткий и все объясняющий ответ.

Взрослели тогда рано. Ответственность делала взрослыми и самостоятельными. Понятное дело, что дети в лес бегали большей частью за приключениями. Патроны в костер покидать, найти какую-нибудь военную железку. Из винтовки или карабина, если повезет и старшие дадут, стрельнуть. Но вбито было в сознание и важность этого маленького пенальчика с солдатской судьбой, что-то очень сокровенное в нем хранилось. Искать особо тоже было не надо. Позже Сашка, ставший уже Александром Орловым, приведет на место, откуда он принес отцу свой первый медальон, поисковый отряд и будут оттуда выносить мужиков, а засыпанная землянка окажется целиком набитой погибшими солдатами и все они будут с медальонами. А тогда, давно, 5-летний Сашка, вдоволь накидавшись в горящий костер патронов, наслушавшись «трах-бахов», хлопающих в костре, найдет среди белеющих солдатских костей и сопревшего снаряжения тот самый пенал и, бросив все свои шалопайские дела, помчит домой к отцу.

Сейчас уже не вспомнить ему имя того солдата, он помнит, что был он санитаром или санинструктором, помнит, что среди солдатских вещей, было у него и несколько индивидуальных пакетов, склянки медицинские, все, что и положено солдату этой не частой специальности.

Отец прочитал записку, и полетело письмо с вестью о геройской гибели в дом человека, которого ждали, искали и оплакивали. Так пятилетний шпаненок первый раз спас человека. Да, спас от безвременья и беспамятства. Так, абсолютно осознанно, Александр Николаевич Орлов выбрал свой путь.

Как сейчас работают поисковые отряды, поисковики? Те, кто проживает в непосредственной близости от мест боев, ездят в лес на выходные. Те, кто живет в тыловых регионах, приезжают на вахты дважды в год и стоят по две, три недели. А такие как Орлов посвятили этому жизнь. Они всегда, каждую свободную минуту в поиске. Таких уже почти не осталось, это не ветераны, это старожилы поиска.

Александр Николаевич даже зимой, в самую лютую стужу любит «гулять по лесу». Достает лист бумаги или рулон старых обоев и рисует: «Южная, Северная, болото, поляна политруков, дача, болото, Кересть, Теремец, Кречно, госпиталь, аэродром». Под его рассказы и воспоминания мы идем по лесу. Иногда с нами идет Валерка «Носатый», иногда даже их отец.

Вот отец, уже пожилой, его мучает одышка, останавливается, садится на разбитый ящик от полевой кухни у узкоколейки, закуривает. Наметанным глазом смотрит на моховые приямочки на болоте: «Санька, дай-ка крюк». Санька передает крюк, отец привстает и неуловимым движением подцепляет и как щуку из проруби выдергивает из мха кавалерийский карабин.

«Потом воронку проверьте. Убитый там», - возвращая Саньке крюк и присаживаясь обратно на ящик, говорит он. Мы молчим и смотрим на лес, Санька чистит карабин.

Вот, без нас Николай Иванович бродит по лесу, вглядывается в ему одному понятные приметы, прощупывает «вертухой» заплывшие воронки. Вот, стоя по пояс в земле, выкидывает из ямы жижу. Внизу останки человека, на пустых глазницах черепа смешные старинные очки-велосипеды, а на грудине желто-серых ребер россыпью из другого мира цветные карандаши. Это Всеволод Багрицкий, его могилу когда-то нашел Николай Иванович. Вот Николай Иванович в самой Долине смерти, стоя на коленях, разгребает мох, а под ним человек в кожаном реглане, в руке пистолет, судя по положению пистолета и отверстии в черепе, командир застрелился, это начальник особого отдела 2-ой Ударной армии Шашков. Каждую нашу "прогулку" - имена, судьбы, трагедии.

Я люблю гулять с Орловыми по лесу. В их лесу все настоящее: и чувства, и эмоции, и идея, и сам поиск. Поиск ради людей, ради памяти. И там, в этих наших прогулках по лесу в коротких сапогах, полных воды, хлюпает Санька с кривым самодельным щупом из винтовочного шомпола. Там, по пролескам у Спасской Полисти, бежит пятилетний шалопай, до белых костяшек на пальцах зажав в кулачке найденную им солдатскую судьбу.