На войне встречи с людьми хочется запомнить глубже. Убрать куда-то глубоко в сейф души и хранить. Ведь здесь ты понимаешь, что через неделю, день, час человека, с которым ты болтал на обочине фронтовой дороги, затягивая потекший патрубок, этого человека может не стать. Он погибнет в бою, в атаке или под обстрелом, или выравнивая линию фронта. Хочется положить каждую встречу в архив и хранить вечно. Но тут ты осознаешь, что сам далеко не вечен, особенно тут.

Канонада бухала привычным фоном, наполняя воздух вокруг чуть заметными колебаниями. Мы летели по ДКАДу короткой колонной в сторону фронта. Каждый километр, как ускоряющийся метроном, бумканье канонады.

Тут к этому быстро привыкаешь, это уже просто фон. Местные вообще, по-моему, не обращают на выстрелы орудий внимание. Они реагируют на прилёты. И я понял, это не бравада, это реальный выработанный годами опыт или подсознательная реакция организма. Они чувствуют, когда стоит беспокоиться, когда явно пронесёт и нет повода суетиться и прерывать свои дела.

Мы тормознулись уже на съезде с кольцевой, нужно было долить баки, и обнаружили течь масла в одном из автомобилей. Пока водители ползали под машинами, беззлобно переругиваясь и хохмя, мы изображали боевое охранение. Мне было интересно, кто эти мужики. Зачем они тут? Что ими движет?

Сейчас много говорят о финансовой мотивации добровольцев, много говорят о тех, кто подался на фронт рисковать жизнью за длинный рубль. И это, конечно, не лишено оснований, но есть и другие. Других много, другие - это соль земли русской. Финансовая мотивация не будет двигать вперёд полки и дивизионы. Человек, идущий воевать за деньги, имеет целью их потратить, его задача спасти свою жизнь и заработать. Он вряд ли будет стоять до последнего. До последнего будут стоять такие, как Марат.

Крепкий, серьезный мужик, звание мичман. Что делает в пехоте? В обычной, не овеянной легендами морской, а самой что ни на есть обычной "махре".

-Я на флоте служил, долго. Уволился, долго скучал о море. Когда операция началась, пытался на корабли уйти, но там везде комплект. Пошел добровольцем, пусть и в пехоту, - улыбается.

-Вовремя платят? - спрашиваю я.

-А я не знаю, - смеется.

-Я на гражданке больше, чем здесь со всеми боевыми получал. Не за деньги я. Два деда у меня воевали. Один где-то здесь недалеко лежит. Как мне было не пойти? Я же тоже дед. У меня внуки есть. За них я здесь.

-Как мужики у вас? - спросил я.

-Вон под машиной Женька. Он контрактник кадровый. За армию любого порвет. Ну если кто-то армию хаять начинает, Женька прям в горло готов вцепиться, - смеётся, широко улыбаясь.

Женька в это время что-то ловко крутил под машиной, весело насвистывая и сбросив под колесо броник и автомат.

Мы курили с Маратом и обсуждали какие-то мирные, нелепые здесь вещи. Болтали о кораблях, море, машинах. Совсем рядом ухали пушки, с ревом пролетали на скорости армейские грузовики и БТРы.

В голове где-то на задворках крутилось: "Дед у меня здесь лежит, и я теперь дед!". "Дед, дед!". Как же мне стыдно перед нашими дедами. Как стыдно. Что бегут тысячами мужики из России от войны. Что готовы там, где-то на чужбине, терпеть унижения, лишь бы не воевать за свою страну. Как стыдно, что кто-то идёт воевать не за Родину, а за деньги. Как стыдно, что предают тех, кто воюет.

Как рад я, что встретил мичмана Марата, который дед, и за внуков и дедов воюет. Который сам оставил теплое, доходное место, чтобы пойти воевать. Который стоит спокойно, без истерики и пафоса, курит на обочине фронтовой дороги под грохот канонады.

Машины заправили, устранили неполадочную хрень и помчали.

Наша встреча была секундной по меркам войны. Моргнув фарами и отмигав аварийкой, колонна пошла дальше, а мы попылили в сторону, тут у каждого своя задача и своя дорога. Марат остановился, подошёл, крепко по-настоящему пожал руку, обнялись, и помчал вперёд моряк. Дед за деда и внуков. Не за деньги, не для фарса и пиара. По-настоящему, честно за Родину! Спасибо Марат!