На войне и около войны по внешнему виду сразу понимаешь, кто нацепил на себя все, что можно, для бравады, и видишь, кто сжился со снаряжением и оружием на передовой. Находясь в тылу, настоящий боец никогда не станет таскать с собой и на себе лишнее, не нужное ему сейчас оружие и снарягу. Вместе с тем тыловые, тактические красавцы и в ста километрах от передовой щеголяют в разгрузках, брониках и обвесах, бренчат карабинами и подвесами.

Пожилой кавказец в лёгком полугражданском костюме, черной обычной бейсболке и обычных лёгких кроссовках зашёл в располагу, как будто появился из темного угла, как-то безумно.

Если бы я не понимал, что посторонний сюда не может попасть в принципе, я бы подумал, что сосед, выносивший мусор во двор, по дороге заскочил за солью, настолько буднично, по-граждански, выглядел этот человек.

Только присмотревшись можно было увидеть под полой лёгкой куртки очень грамотно примостившийся ПБ и АПС с другой стороны. Оружие, явно подогнанное под быстрое и бесшумное извлечение, почти не меняло силуэт фигуры и не выдавало своего наличия у хозяина. И взгляд. Ещё не войдя в круг света от единственной лампы, человек явно оценил наличие личного состава в помещении. Из-под кустистых седых бровей и надвинутого козырька кепки смотрели живые, молодые глаза бойца. Нет, не бульварные "стальные глаза убийцы", а очень молодые для возраста и живые глаза солдата-бойца. Личный состав, оставив свои нехитрые солдатские дела, весело и искренне радостно здоровался с вошедшим. Кто он, командир? Нет, наверное, так сложно сказать, уж очень специфическое это подразделение. Что точно можно сказать, он ветеран. Уважаемый старший боец, прошедший ни одну войну. Дед. Дед в лучшем понимании этого понятия. Старослужащий, способный поделиться боевым опытом, и отец, который может пожурить нерадивых и пристыдить лентяев.

Всегда интересно встретить на войне ровесника, тем более не в офицерском звании, а бойца, солдата. Мы говорили. Говорили о войне, о молодежи, о политике и я с удивлением узнал о том, что один из бойцов подразделения сын моего героя. Да, с удивлением. Почему? Потому что за достаточно продолжительное знакомство я этого не заметил. Никакого особенного общения между отцом и сыном, отличающего сына от других бойцов, я попросту не заметил. Те же нехитрые и в тоже время глубокие солдатские советы бывалого. Те же замечания и постановка задачи, те же требования старшего к младшему. А ведь сын пришел сюда за отцом. Сын, оставив дом, неплохую карьеру следователя, молодую красавицу-жену пришел на войну, чтобы быть рядом с отцом. Пришел не в штаб или службу тыла, а в боевое подразделение, для того, чтобы, в случае чего, прикрыть спину отцу. Почти год они воюют вместе и, если Вам не сказали, что это отец и сын, вы увидите только двух бойцов. Двух солдат, где старший также требователен к младшему, как и ко всем остальным. Помните "фронтовая династия"? Вот и мы в наше время говорим также.

Седая окладистая борода, кустистые брови на суровом, будто вырубленном из чего-то твердого лице горского старейшины и его копия только без бороды и не побеленными сединой волосами. И глаза, глаза выдают родство. Живые, пытливые, внимательные глаза у обоих светятся молодостью, горской лихостью и бесшабашностью.

Многие ли из нас там, в мирных городах думают о том, что здесь не за деньги, не за льготы, за наш покой в одном строю идут отцы и сыновья? Многие ли думают о том, что чувствует каждый день их жена и мама, отпустившая на фронт самое дорогое – любимого мужа и сына? Что думает она, каждый день просыпаясь утром и с тревогой глядя на молчащий телефон? Благодарны ли мы им в той мере, в которой они могут ощутить нашу поддержку и благодарность? Думаю, что не многие тревожат свою занятую "делами" голову подобной "ерундой". Ведь есть дела поважнее какой-то войны. Рост цен, кредиты и покупка новой машины или квартиры. А что в соседней квартире одна с тревогой смотрит на телефон красивая пожилая женщина, это же не мое.

Да, раньше Донбасс воевал семьями, теперь и живая, настоящая часть России уходит на фронт семьями. Русскими, чеченскими, татарскими, дагестанскими семьями. И если их вдруг не станет, если не придет им никто на помощь, не станет России, они первые это поняли и потому они здесь. Страшно им? Страшно. Но главный их страх, главный страх всех здесь - стать последними добровольцами, последними "фронтовыми династиями" страны.

Мы смотрели на серый ещё без листвы голый лес. "Скоро зелёнка пойдет. Надо собираться работать", - сказал старый солдат. А в его глазах я видел Кавказские горы, покрытый льдом Байкал, бескрайнюю Сибирскую тайгу и вулканы Камчатки. Он здесь ради них. "Значит будем работать", - ответил сын.

Да, тут все называют войну, настоящую войну работой. Работаем братья! Работаем, пока наши взоры молоды и живы, пока глаза не затуманены, пока не заплыли жиром потребительства и шкурничества. Спасибо Вам, отец и сын, за урок!