Горячее марево дрожит над разбитым асфальтом дороги, серая от пыли листва придорожных деревьев устало машет в след подвявшими от жары, выхлопных газов грязно-зелеными руками веток. Цивилизация заканчивается, медленно угасая с каждым километром удаления от больших городов, и ты медленно погружаешься, то ли в сказку, то ли в исконное русское прошлое, которое уже неотличимо от настоящего. Асфальт сменяется разбитой грунтовкой, где деревья уже не несут на себе такой печати усталости. Здесь их успевает омыть дождь, смыть простую рыжую дорожную пыль, вымыть и заровнять следы нечастых здесь машин на песке. Только глубокие следы деревянных колес телег и конских копыт остаются на песке дольше, придавая дороге старинную сказочную вечность.

Мертвые деревни, с развалинами некогда богатых каменных домов, заросшие березовым самосевом, давно непаханые поля и лес. Леса и болота Северо-Западного фронта. Наверное, такие же, как и 75 лет назад. Редкий, чахлый будто больной детской болезнью молодой сосняк на изумрудном болоте. Темный с непролазным подлеском смешанный лес, кругом испещренный заболоченными руслами чуть видных в черном торфе и иле ручьев. Стволы елей и сосен, покрытые толстым слоем мха, видятся как лица заросших бородами старцев. Солнце внизу у корней редкий гость, потому здесь всегда тень и земля внизу у вечно сырых корней кажется иссиня-чёрной. Вот на таких высотах и стоят солдатские могилы и скромные памятники на них… Их тут много.

Деревня Поля Маревского района Новгородской области… В ней осталось чуть более двадцати домов, жилых и десяти не наберется, а на тихом красивом воинском кладбище в километре от нее только по спискам три тысячи солдат лежит, а в лесах вокруг еще сколько-то раз по столько. А вот живы бы они были, если б не соседи? А их отцы, в Первую мировую не вернувшиеся, трудились бы, да еще детей рожали, а отцы их отцов не легли бы у Смоленска и Бородино, а потом у Берлина в 1812-1814 годах, а тоже еще бы детишек нарожали. Так что бы было с пустой сегодня деревней Поля? Да город бы сейчас цвел с красивым русским именем Поля! А вокруг в чистом городском парке, у быстрых лесных ручьев бегали бы детишки и строили бы сначала города из песка, а потом города из кирпича и бетона. А так, нет никого, только скромные обелиски у дороги.

Путешествуя с экспедициями по стране и слушая истории о неизвестных подвигах неизвестных солдат, я все больше уверяюсь в том, что наши сказки и былины о богатырях и воинах лишь частью вымышлены, потому что даже в той последней войне подвигов, казалось бы, немыслимых по своей смелости и самоотверженности, теперешнему человеку кажущиеся сказочными, было тысячи.

На песчаном «пупке» высоты, в паре километрах от вытоптанных войной урочищ, деревень Большое и Малое Врагово, стоит красивый памятник, сделанный из обломков погибших тогда боевых машин. Здесь похоронено пятьсот человек, солдат и командиров «тихого» по меркам историков, да и современников, Северо-Западного фронта. Их похоронили здесь ребята из поискового отряда «Демянск». А их командир, крепкий 70 летний мужик Анатолий Степанович Павлов, ходил по этим лесам и болотам еще с фронтовиками, которые приезжали отдать дань памяти, найти и похоронить своих павших товарищей. И место это выбрано для памятника не случайно, ведь именно здесь, в разрушенном прямым попаданием снаряда ДЗОТе, были найдены останки трех неизвестных защитников высоты. Сильно они насолили соседям, раз те на руках через болота и ручьи притащили сюда орудие, чтобы сковырнуть упорный ДЗОТ. Так и лежат теперь вместе те, кто оборонял, и те, кто брал высоту, те, кто до нее дошел и держался, и те, кто дал им возможность дойти и остался в болоте. Пятьсот богатырей нашей земли.

Много рассказывал Демянский командир, а пока он говорил, ребята красили старые, пробитые каски и белили простенькие солдатские памятники. Здесь, под отдельной плитой, лежит неизвестный солдат, погибший в рукопашном бою, он сжег бутылкой с зажигательной смесью немецкий блиндаж с солдатами и вступил с оставшимися в рукопашный бой и погиб. Здесь лежат и другие, чей подвиг не меньше… Здесь, оставшись один и прикоснувшись к расколотой лобовой броне «тридцатьчетверки», я видел, ну или очень хотел увидеть, как, выбрасывая, из-под широких гусениц черную болотную жижу, обгоняя залегшую под пулеметным огнем пехоту, он, чадя натруженным дизелем, карабкался на высоту. Видел, как разбегались в разные стороны засевшие в глубоких траншеях нацисты, как, поливая серую толпу из пулеметов, он давил немецкие блиндажи и огневые точки. Видел оранжево-черный куст разрыва противотанковой мины, вырвавший ведущий каток, видел, как блестящей умирающей змеей раскрутилась разорванная взрывом гусеница. Как осевший в воронку, неподвижный танк, как раненый зверь, вращая пока еще живой головой башни, вел огонь. Видел, как упал сраженный в грудь очередью из пулемета механик-водитель, вылезший из нижнего люка и пытавшийся спасти экипаж. Слышал, лежа в цепи залегшей в болоте пехоты, гортанные крики врагов с предложением сдаться, падал обратно, выплевывая жижу в черную воду и скрипел от бессильной злобы зубами в отчаянной попытке подняться на помощь затихшему танку на мерцающие огнем жерла пулеметов, и видел навечно обнявших землю товарищей. А потом вместе с экипажем пел сквозь слезы «Интернационал», роняя капли в черную воду, и видел последний их салют из подорванной вместе с врагами машины. Я вместе с ветеранами открывал здесь люки другого танка, который прорвавшись через высоты к Большому и Малому Врагову, раздавил немецкую противотанковую пушку, может быть именно ту, что уничтожила гарнизон ДЗОТа. Он, проутюжив несколько блиндажей, уткнулся стволом орудия в стенку оврага и на предложения сдаться ответил тремя пистолетными выстрелами, отнявшими у экипажа жизнь, сохранив им честь и Память. Кто они?

Их имена мы не знаем, но это не сказки, это наша история. Почему она сохранилась только в рассказах ветеранов, старожилов и поисковиков? А потому что мы не научились ее хранить. Кто были эти люди? Они были чьими-то родственниками, отцами, братьями, а мы их забыли. История любой страны - это история семей. Мы учим родословную царей и императоров, князей и бояр, и не знаем историю своей семьи. Кто мне назовет имена простых солдат - героев Отечественной войны 1812 года? Кроме специалистов, никто! История государства донесла до нас только имена полководцев той войны, такая у истории избирательность. Но ведь в каждой семье были эти герои, а мы их забыли, забыли их подвиги и их жертвы. Потому и допускаем мы новые войны, потому что человек по сути своей эгоист и на похоронах он плачет только над близким себе человеком, потому что он, человек, жалеет себя, потому что ему больно от ухода усопшего. Вот когда каждый из нас найдет хотя бы в этой, не такой далекой войне, частичку своего личного горя, когда каждый почувствует свою личную утрату от той войны, узнает жизнь и подвиг своего близкого и приедет на место его гибели, тогда и не останется у нас неизвестных солдат, безымянных героев и бесхозных солдатских могил. А чувствуя боль и трагедию войны, мы сможем и не допустить новой, рассказав своим детям о том, что пришлось ради мира пережить их предкам, донести до них, почему так мало людей на такой большой территории, достучаться до них, рассказав, что мир на этой земле может быть только тогда, когда Страна эта будет сильная. Сильная с большой буквы, сильная – Духовно, экономически и в военном отношении. И им, чтобы не взрывать себя в танках и не идти по болоту на вражеские пулеметы ради своих детей, нужно использовать тот шанс, что дали им прадеды. В мирное время делать свою страну сильнее, жить не для себя, а для страны, ради мира для своих детей. И нам, сколько нам осталось, нужно жить ради них и дать им возможность почувствовать то, что чувствовал в горящем танке их прадед, дать им возможность знать и гордиться, пусть не нами, а ими - теми, кто дал нам и им шанс.