Дождь в лесу не кончается с уходом облаков, это не поле, не город. Проснешься, лежишь, глядя в потолок палатки, и слышишь, как капли барабанят по тенту. Размышляешь о всяком. Солнце уже гоняет по лесу тени, а капли все падают и падают с мокрых ветвей. Так уютно в нагретом за ночь спальнике, столько всего переплетено в мыслях. Здорово слышать, как просыпается лагерь. По одной вжикают молнии палаток «ветеранов», им раньше всех не спится. Шлепают по грязи шаги, кряхтят старички, натягивая сапоги и берцы. Чиркают спички и зажигалки. И вот, с утренним кашлем заядлых курильщиков, тянется табачный дымок. Хрустят ветки и костерком потянуло. Забренчали котелки и молнии завжикали одна за другой пулеметными очередями. Заелозила, зашебуршилась, бестолково захихикала и забегала молодежь. Лагерь проснулся. Деревья, палая трава, походный скарб будто усыпаны пригоршнями бриллиантов дождевых капель и в их глубине искрится солнце.

Утренняя суета разбуженного муравейника. Деды тянут молча свой чаек с сигареточкой, их походное все с вечера собрано, вот и есть минутки лишние на созерцание. Молодежь мечется, собирая инструмент и провизию. Всегда, когда поисковый лагерь стоит на ближних тыловых позициях, среди старых засыпанных блиндажей и землянок, очень просто представить эти места 75 лет назад. Просто мысленно переодеваешь поисковиков в ватники, шинели и пилотки. А яркие туристические палатки - в зеленый брезент. Рычащий прогреваемым двигателем тягач без особого напряжения воображения становится эвакуационным танком, лишенным башни. Тарахтящие на холостом ходу «квадрики»-посыльными мотоциклами. А сами поисковики - бойцами, с теми же делениями на молодых - салаг, опытных середнячков и бывалых, никуда не спешащих, но всегда и везде успевающих стариков. Вот тебе и ближний тыл затихшего впереди фронта.

Туда, к передовой, и собирается вся эта тыловая шатия-братия, - хоронить убитых в бою. Порычав моторами, вывалив из-под колес килограммы грязи, умчались вперед квадроциклы. Бережно погрузив свои инструменты в кузов, с достоинством полезли на броню старики. С веселыми, бестолковыми смешками и тычками полезли внутрь тягача молодые. Первые ходки после начала экспедиции проходят в тишине, каждый думает о своем. В середине вахты молодежь больше трещит без умолку, пытаясь перекричать рев дизеля, потом больше молчит, переваривая увиденное и прочувствованное, экономит силы. Километры к фронту, та же что и 75 лет назад, разбитая колея. Та же грязь, местами те же, но подросшие в высь и в ширь деревья. Ржавь военного железа по обочинам и кустам. Россыпи бриллиантовых капель с изумрудом свежей, только-только начавшей пробиваться листвы. Ловкий маневр в колее и тягач, сдав задом, стих. С грохотом посыпались люди на землю, разбирая свои инструменты, вытягиваются в шеренгу, хлюпая водой, тянутся к передовой. Так же как 75 лет назад. Весело помахивая металлоискателями, с легкими, короткими, финскими лопатками, вперед ломанулись спортивные парни лет 17-19. А сзади, навьючив на себя лопаты, рюкзаки с обедом, котлами на всех, обвешанные эксгумационными наборами, запасными сухими вещами, тентами для раскопов, не менее задорно и весело выдвигаются девчонки.

И вроде и сердцу бы радоваться, а что-то не то. А что же? А все просто. Ни один из пацанов, не предложил своей помощи. Просто взял свое и пошел. Ни на секунду не вспомнив о том, что это женщины, это девочки, девушки, это красота и нежность.

А где-то в метре, может, там за плачущей соком березой, в этом же месте, но 75 лет назад, здесь, но в параллельной реальности, рядом, только руку протяни, под падающим с неба серыми струями дождя, в грязь мутной воды опускали тела. Тела молодых девчонок. Десять! Хрупкие от скудной армейской диеты, голодной, окруженной армии, тела. Косы толще руки, сапоги, набитые мхом, чтоб не болтались. Изорванные осколками девичьи тела. ДЕСЯТЬ не ставших матерями. Опускали в жижу мужики. Опускали и слезы, мешаясь с дождевыми каплями, падали в яму. Старшина, единственный мужик в этом жутком строю ушедших, лег с ними.

Это не сказка, не аллегория, не сценарий к фильму. Их подняли у бывшей деревни Новая Кересть Саша Орлов со своими ребятами и девчонками. Вынули из болота, бережно оплетая серые черепа русыми, каштановыми, черными как смоль, сохранившимися в вечности, тогда 75 лет назад, заплетенными косами.

Как Вам такая машина времени? В руках девичья коса, которую девчонка, вставшая под пулеметную очередь, смеясь и шутя, заплетала 75 лет назад. Посеревшая от болотной жижи, но пережившая свою хозяйку. Как Вам сапоги, в носках которых вместе с тонкими пальчиками сохранился сухим набитый туда 75 лет назад мох?

Страшно? И мне страшно. Мне страшно. Страшно, что сейчас девчонкам и женщинам приходится быть мужиками. Страшно, что войны нет, а мужики утратили мужское. Страшно, что парни перестали быть сильными. Что женщинам приходится быть сильными в мирное время. Страшно, что, пытаясь воспитывать детей, мы упускаем или уже упустили главное. Их нужно воспитывать мужчинами и женщинами.

Мужчина - это не особь с бородой, в первую очередь мужскими должны быть поступки. Мужчина должен позволить женщине быть слабой, а для этого он должен стать сильным. Сильным духом, сильным физически и сильным в умении прощать женщине ее слабости. На нашей земле женщине столько раз приходилось быть сильной, чтобы защитить своих детей, свою семью, что нам, мужчинам, нужно сделать все, чтобы сейчас, в мирное время, женщина могла быть женщиной. Меня бесят женоподобные, напудренные мужские лица по телевизору, кривляния особей мужского пола, мужики, судачащие как бабульки у подъезда, распускающие сплетни в коллективах.

Я ношу бороду более десяти лет и мне хочется ее сбрить из-за повальной бородатости мальчиков в коротких брючках в облипочку. Мне хочется дать подзатыльник типа парню с брутальной бородой, закатившему кассирше на заправке истерику из-за того, что вперед его в очереди пропустили женщину.

Задрали напомаженные бруталы! И даже в лесу лучшие представители молодого поколения не могут извлечь из себя мужское. Потому что оно туда не вложено родителями, не вбито в уличных стычках и драках, не засунуто школьными коллективами. Потому что с экранов исчез культ мужчины. Сильного своими делами, а не только мышцами и бородой. Растите мужчин, родители, в своих детях, а парни – в себе.

А женщины? Женщины станут опять мягкими и хрупкими сами, как только почувствуют, что рядом мужик! И, дай Бог, нам не придется больше складывать их тела в ямы.