Снег укутал землю, навел порядок в лесах, болотах, полях. Как белой скатертью прикрыл до весны рабочий стол земли, выровнял разрытые окопы и воронки, укутал болота и поля. Тихо… Стихла земля, последние поисковые отряды ушли на базы. Словно спящие звери, укутанные снегом, спят во дворах старые тягачи и УАЗы. Есть время подвести итоги сезона.

Лена Цунаева, руководитель «Поискового Движения России», озвучила предварительную цифру - пятнадцать тысяч в этом году вернулось с войны, пятнадцать тысяч душ обрели покой, а сотни тысяч живущих обрели историю своей семьи. Нет, мы не установили все имена, мы вернули лишь малую толику, но эти погибшие уже тогда успели породить и защитить жизнь и у них - нескольких сотен, чьи имена удалось восстановить, сегодня сотни тысяч внуков, правнуков, племянников и они счастливы узнать об их подвиге.

В этой работе есть и наш скромный вклад, наверное, и мой лично. Но работа не закончилась, теперь архивы, поиск родственников, установление условий гибели, возвращение героев домой. Этот труд сложнее полевого. Ведь мы не историки, мы не архивисты, у большинства из нас есть основная работа, которая кормит семьи. У нас дети и внуки, которым и так остается очень мало от нас внимания. Моя мама сказала мне как-то: «Отдавая себя мертвым, не забывай живых, которые рядом и любят тебя». Я помню, мама!

Мы съезжаемся со всей страны, выпрашивая отгулы и отпуска за свой счет, атакуем архивы, чтобы постараться вернуть историю хотя бы одного человека, найденного нами на полях той войны. А чем же заняты историки? Что в это время делают те люди, которым страна, за которую отданы миллионы жизней, дала бесплатное образование? Те, кто ценой жизни простых солдат выросли, выучились, изучали историю их жизни и гибели, получали степени, сделали свои имена всемирно известными. В конце концов те, кого само провидение поставило на защиту их Памяти. Чем заняты они?

Находясь в экспедициях там, где была связь, периодически проверяя ленты соцсетей, я не понимал, на что ученые мужи всех уровней и калибров тратят свое время, топчась вокруг подвига Панфиловцев. Что мне, простому гражданину этой страны, они хотят открыть или доказать? Что их не было? Я повторюсь, я не профессиональный историк, но мне хватает ума открыть базу данных ОБД «Мемориал» и набрать там: политрук Клочков Василий Георгиевич, и я вижу подлинный документ, где написано: убит 16.11.1941 г., д. Петелино Московской области. Я не понимаю, что мне хотят доказать? Что их не было?

Так это не так, они БЫЛИ. Они погибли за Родину, те, кто чудом уцелел, хватили лиха так, что всем нам и не снилось. Вы хотите мне рассказать, что условия их гибели были не такие уж героические? Тогда я расскажу Вам о неизвестном солдате, найденном в разбитом блиндаже у деревни Ножкино Ржевского района. У него в руках было четыре лопаты и два лома, даже винтовки у него не было, лопаты и лом были его оружием в этой войне. Ими он рыл тот блиндаж и с этим оружием в руках принял на себя горсть осколков немецкой мины и погиб, защищая свою страну. Я могу Вам рассказать о двух солдатах в Мясном бору, которые остались навеки у солдатского котелка, в котором лежало конское копыто. Я и мои товарищи можем рассказать о сотнях тысяч солдат, чьи имена мы не можем установить, но чья смерть приблизила победу и дала нам право жить. Они что, меньшие герои? Где та мера героизма, о которой все говорят?

Красивые слова, сказанные перед смертью, сожженные танки или протараненные самолеты… Вы знаете, кто-то вообще может это измерять и с уверенностью повторить слова павших за секунду до смерти? Я думаю, что последние их слова были о матерях, детях, Боге. Но от этого для меня их жертва не меньше, для меня они все герои. Все, кто не предал, кто не склонился, все, кто погиб.

На днях, на открытии выставки «Война и Мифы», паренек лет десяти в пока еще неладно сидящем на нем кадетском мундире с замиранием голоса, по-детски стесняясь, спросил у нашего экскурсовода Вики Петраковой: «А двадцать восемь панфиловцев были?». И, услышав твердое: «Да, были!», облегченно выдохнул и отошел к своим друзьям.

«Да, были!» - говорим мы. Были и было их двадцать семь миллионов, погибших на этой войне. И мы хотим, чтобы знали о каждом. Я хочу, чтобы все профессора и доктора страны забыли о своих ученых амбициях, прекратили свои споры и подарили пареньку в кадетской форме истории еще двадцати семи миллионов героев. Я хочу, чтобы у него их было больше, я хочу, чтобы их было больше у меня! Война и история - это не просто даты сражений, имена маршалов и командующих. Историю пишут люди, своими судьбами и жизнями, без них не будет истории, истории семьи, страны, мира!

Через две-три недели, замерзнут болота, станет лед на реках и озерах, как проснувшиеся причудливые звери отряхнут с себя снег и зарычат тягачи и джипы. Вгрызутся в замерзший мох гусеницы и шипы колес, и мы опять двинем в лес, куда не могли прорваться раньше, где до сих пор слышна и жива война. Мы будем биться за каждое имя и каждую судьбу, мы хотим, чтобы знали обо всех… Помогите нам вернуть память о них, помогите парнишке кадету, его друзьям и своим детям верить в свою страну, своих предков, в себя! Верните ему каждого! Не спекулируйте и не торгуйтесь у их могил, Вам не простят этого ни живые, ни мертвые! И помните, их было двадцать семь миллионов Героев, отдавших за нас жизнь!