Гул артиллерии уже давно никого не напрягает. Слух автоматически отсеивает свои выходы и чужие прилёты. Мозг, как автономный вычислитель, сам себе анализирует расстояние от чужих прилетов, и в случае их приближения подаёт команды тревоги. А свой снаряд всё равно не услышишь. За серым от грязи полотном гидрофобной материи, которой оббиты стены и потолок блиндажа, своей параллельной жизнью живёт колония мышей. Обустраивает гнезда, тащит всё, что не прибито, и ест всё, что явно смертельно не ядовито. В стене зелёным чубом несколько сосновых ветвей, грубо спиленных штык-ножом, распространяет свежий смолистый запах леса. Натужно напрягая севший аккумулятор, жужжит шуруповёрт. Оседлав ящик из-под снарядов, "Сыч" сверлит разнокалиберные патроны. Патроны тут у него со всего мира. Просверлив дырку, вдевает в нее кусок проволоки от МЗП, делает петельку и вешает на ветку. Смеётся: "Вот и натовская помощь на доброе дело сгодится".
Скоро Новый год. Какие итоги можно подвести? А какие нужно? Здесь день за три, новый год каждый квартал. В Новогоднюю ночь, когда в домах будут звенеть бокалы, ровно в эту минуту и секунду здесь кто-то будет орать, разрывая связки, заживо сгорая в поражённом дроном танке. Кто-то, рванув из окопа, встанет на мину и будет выть, перетягивая замерзшим жгутом культю оторванной ноги. Когда там дома завороженно будут смотреть в расцвеченное салютами небо, кто-то будет пунктирами пулеметных трассеров расцвечивать поле перед собой, сдерживая рвущуюся к нашим траншеям вражескую пехоту. Кто-то будет дышать на озябшие руки и внимательно вглядываться в темноту южной ночи, сидя на влажном "поджопнике" в окопе боевого охранения. Кто-то тихо навсегда сомкнет веки и вздохнет последний раз, выпуская вместе с душой слабое облачко морозного воздуха. Кто-то остановит стекленеющий взгляд, и в мертвых глазах будут отражаться звёзды, и вспыхивать алые росчерки трассеров.
Кто-то, кому повезло, будет сидеть в блиндаже, смотреть на "ёлку", украшенную "Сычем", пить крепкий и горячий чай и слушать возню мышей на стенах и крыше блиндажа. О чем будет думать тот, у кого будет на это время? О доме? Тут все и всегда думают о доме, когда нет необходимости думать о войне и о том, как сохранить жизнь. Почему не о Победе? Победу тут завоёвывают! Какие итоги подводить? Каждый. Слышите, каждый! И тот, кто ступил за порог, и тот, кто может ступить за него в любую секунду, думает об одном. Сначала: "Лишь бы повезло!". А потом: "Лишь бы не зря!". Лишь бы земля эта стала нашей навсегда. Лишь бы жили дети. Лишь бы помнили и не забыли! Лишь бы была Победа! Лишь бы оценили все то, что здесь сделали, делают и будут делать, ради мира и счастья других.
"Сыч" повесил на "ёлку" последнюю игрушку, сделанную им из американского крупнокалиберного патрона, пошевелил внизу мерцающую разными лампочками шипящую рацию, стоящую на зарядке. И "залип", уперев взгляд, улетевший куда-то далеко, туда, за ленту, к дому. Постояв секунду, встряхнул головой, взял из угла автомат, прошептал: "Лишь бы не зря!" И вышел из блиндажа.
